Абылабек Асанканов: «Наука должна быть связана с реальной жизнью общества»

Мы побеседовали с Абылабеком Асанкановым о работе, задачах и результатах экспедиции.

– В чем заключалась основная особенность прошедшей экспедиции?
– Эта экспедиция была завершающей в Республике Алтай. Ранее мы ещё не все регионы объехали и исследовали. В этом году, чтобы иметь полное представление об Алтае, мы побывали в Кош-Агачском и Улаганском районах, расположенных на юге и находящихся ближе к Центральной Азии. Территория другая – леса мало, голые горы, плоские горы, луга, где есть лучшие места для выпаса скота. Мы также смогли проанализировать и сравнить различные этнические группы: на севере мы встретили кумандинцев, челканцев и тубаларов, на юге – алтайцев и теленгитов. Здесь уже проявляется другая культура – скотоводческая, в то время как в северной части Алтая преобладают рыболовы и охотники, жители тайги и лесов.


– Экспедиция – это же всегда некий продолжительный процесс…
– Да. Вот прошёл первый день, а на второй уже начинаешь адаптироваться и древнетюркские слова разбирать в речи коренного населения. В кыргызском языке много арабских и персидских заимствований. Например, «здравствуйте» мы уже говорим по-исламски: «ассалам алейкум», так как у нас больше влияния запада, ислама. А на Алтае слово «здравствуйте» – «якшылар» – осталось в чистом виде, сохранилось его тюркское звучание. И задача исследователей нашего большого проекта заключается в том, чтобы искать именно идентичность, параллели, общие, объединяющие нас традиции, нежели отличительные. Это объединяет народы России и Центральной Азии в сложное и неоднозначное для всех время. В нашей экспедиции мы этого добились, и акцент был именно на общность наших народов.

Также особенность этой экспедиции заключалась в том, что мы включили в состав нашей команды географа. С его помощью мы хотели узнать насколько экологическая среда, ландшафт влияет на культуру алтайцев. Именно это кооперирование междисциплинарного изучения Алтая обогащает, даёт нам пищу для более глубокого осмысления и поиска наших корней.


– Что нового получилось узнать в этой экспедиции по сравнению с другими?
– Мы узнали новые сёоки – это род, более узкое понятие племени, общины. Нашли именно новые параллельные роды – сёоки, совпадающие с алтайскими. В основном, учёные до сих пор исследовали Алтай по письменным источникам, а если этнографы приезжали, то были проездом, день-два. Так глубоко, как мы в наших экспедициях, Алтай ещё никто не изучал. Мы жили в тех же условиях, что и местное население, общались с людьми, хорошо знающими традиции и обряды. Например, я для себя открыл множество традиций, обычаев, обрядов, свадьбу увидел. Как и у нас сохранилось многое: песни, пляски. И то, как люди поют – содержание одно и то же, но разными словами, здесь немного по-другому подают, чем у нас, а суть – одна, содержание одинаковое.

В Кош-Агачском районе первый раз за все наши экспедиции по Алтаю мы попали на свадьбу. Я спросил у местной женщины: какие песни пели ваши сёстры, матери, старшие женщины, когда вы выходили замуж? Она сама спеть постеснялась, но сказала, что сейчас как раз идёт свадьба и можно там всё услышать. Так мы и попали на свадебный обряд, что очень редко бывает. У нас получилось даже записать свадебные песни.

– Какие отношения сложились в коллективе между учёными?
– В этот раз с нами в экспедиции были двое учёных из НИИ Суразакова – кандидат наук, руководитель научно-исследовательского отдела истории и этнографии (этнологии) Эркин Енчинов и младший научный сотрудник Сырга Анчина. Также с нами была декан факультета алтаистики и тюркологии ГАГУ Сурна Сарбашева. Они нас постоянно консультировали, и мы смогли глубже проанализировать собранную информацию. Они нам очень помогали во многих вопросах – было очень приятно. За всё время экспедиции у нас в коллективе не было негатива, только положительные эмоции, только обогащение и обмен опытом в междисциплинарном плане. Такая кооперация между институтами и странами даёт прекрасные материалы и результаты.

– Как проходила работа экспедиции?
– Прежде чем выехать в экспедицию, мы начали разрабатывать гипотезы. Но гипотезы могут подтвердиться, а могут и нет. В совместных обсуждениях в экспедиции учёные соглашались с какими-то утверждениями, какие-то моменты ставили нас в тупик, некоторые материалы были не изучены, и мы все вместе искали объяснения и причины.

Я же не зря говорю: вот мы побывали на Алтае, а корни всё-таки дальше ещё искать надо, дальше Тувы. Поэтому я предлагаю продолжить исследования ещё дальше Алтая и привлечь к участию учёных разных дисциплин. Например, наш лингвист Сурна Борисовна уточняла, – «а это так, корень этого языка, слова там дальше, а мы так говорим». И уже идёт обсуждение, сразу после опроса информанта мы тут же обсуждаем полученные данные, потом по дороге к лагерю, во время обеда или ужина, а потом и после ужина. То есть получалось, что мы отдыхали только во сне, пока спали, а всё остальное время шли обсуждения, сравнения, дискуссии, передача информации друг другу, публикации и так далее.

– Как встретили экспедицию местные жители, старейшины?
– Сначала они относились очень осторожно, спрашивали: «Зачем это вам?». Некоторые соглашались на беседу неохотно, а потом уже при разговоре раскрывались. Простой пример: я попросил одну женщину спеть, но прежде спросил её: «Хотели бы вы услышать кыргызские песни?». И я сам ей спел сначала, дал повод ей раскрыться. По дороге до её дома я исполнил несколько куплетов о непростой жизни кыргызов, о драматическом периоде. Вот видите, на что мы идём? У меня голос абсолютно не артистичный, нет голоса. Но я подумал, что ей будет приятно услышать кыргызские мелодии, песни. Принарядившись у себя дома, женщина спела, и я сделал запись.

– А что вы можете сказать про бытовые условия алтайцев?
– Конечно же, условия отличаются. Всё-таки влияние идеологии, религии порождает новые явления в образе жизни. Мы ведь совершенно в других условиях проживаем: солнце, жара, сухой климат, горы, леса где-то в пределах 3–5% местности занимают в Кыргызстане. На Алтае – наоборот. Всё это влияет на строение дома, быт, нравы.

Также и другие традиции. К примеру, алтайцы раньше жили в аилах, с приходом русских появились крыши четырёхскатные, прямолинейные комнаты, дома, печки русские. Встречали и инновационные юрты: на Алтае они изготавливаются самостоятельно, но имеют несколько плоскую конструкцию по сравнению с нашими. Обстановка другая, в основном одна комната, хотя, как и у нас, есть левая-правая сторона, отдельно для женщин и мужчин, и каждая из сторон строго занимает свою позицию.

Мы переняли обустройство жилища в значительной мере у народов Среднего Востока. Глиняные дома не были характерны для нашей культуры. Эта традиция пришла к нам с исламской культурой в конце XIX – начале XX веков. Присоединение нашей страны к России также оказало влияние, особенно на юге Кыргызстана, где изначально строились двухскатные крыши, а после присоединения стали появляться четырехскатные.

– Насколько в Кыргызстане популярна профессия этнографа и много ли у вас учёных по этой специализации?
– Хороший вопрос. Я окончил аспирантуру в Москве, в Институте этнологии и антропологии им. Н.Н. Миклухо-Маклая в 1984 году. В то время в Кыргызстане насчитывалось всего 5-6 этнографов. За последние 40 лет мы совершили настоящую революцию в этнологической науке: только я за этот период подготовил около 40 кандидатов и докторов наук. В этой экспедиции участвуют мои ученики.

В Кыргызстане сейчас функционирует Институт истории, археологии и этнологии им. Б. Джамгерчинова, мы открываем кафедры в региональных университетах и активно преподаём. Мы поднимаем важные вопросы по всем сферам жизни, охватываем всё больше направлений, переходим к устному народному творчеству – фольклору. Ведь изучая именно фольклор, можно глубже понять этнологические аспекты. 


– Что на ваш взгляд, необходимо сделать, чтобы поднять взаимодействие учёных-этнографов из России, Кыргызстана и других азиатских университетов на новый уровень?
– Жизнь сама подсказывает необходимость разработки таких совместных проектов, поездок, экспедиций и конференций – это действительно полезно и работает. Также я планирую организовать стажировку для наших молодых учёных в Алтайском госуниверситете. Это даст им возможность выехать на Алтай, увидеть всё своими глазами и пообщаться с коллегами. Когда человек заканчивает работу и чего-то не хватает, то есть решение – поезжай на Алтай, в АлтГУ, где есть отдел этнологии, археологии. Посмотри музей, пообщайся с учёными, есть сельские жители, живущие сейчас в городе – с ними пообщайся, с аспирантами, магистрантами. 


– В каких ещё регионах планируется проводить экспедиции?
– Теперь нам надо немного дальше на восток идти. Посмотреть тувинцев: как у них развита культура, традиции и быт. Хотя бы два сезона побыть у них, пообщаться с ними, провести совместные конференции, круглые столы, совместно выехать на исследования – это было бы хорошо.

– Какие международные этнографические проекты реализуются в Кыргызстане?
– Помимо Алтайского государственного университета, я также реализовывал проекты с российским Институтом этнологии и антропологии имени Н.Н. Миклухо-Маклая. У нас прошла масштабная конференция, были проведены совместные исследования, выпущена книга.

В следующем году запланировано изучение петроглифов с участием всех тюркских государств. Кроме того, все тюркские страны намерены участвовать в издании Вестника тюркской цивилизации, в который следует привлечь и наших алтайских учёных.

 
Ранее Азербайджан был в некотором роде изолирован, но теперь его представители также стремятся участвовать в совместных исследованиях и проектах. Если мы намерены изучать древнейший, древний, средневековый и позднесредневековый периоды нашей истории, – кооперация между тюркскими государствами необходима.

Что касается современного периода, экономических, социальных и межэтнических отношений, то здесь необходимо сотрудничество всех государств. Например, в настоящее время в нашей стране проживает около 500 тысяч русскоязычных граждан, что составляет 8% от общего числа населения. Конечно, у них есть свои проблемы – языковые, культурные и другие, мы должны оказать им поддержку. Учёные обязаны формировать и поддерживать именно благоприятную среду для совместного политического сосуществования народов Кыргызстана, и мы должны занять в этом процессе ведущую роль. В нашей стране примерно 14% составляют узбеки, 1% – казахи, 1% – уйгуры, дунгане и другие этносы, которые нуждаются в наших исследованиях. 


Например, я выпустил в этом году статью по межэтнических конфликтам 2010 года. Там есть раскладка почему состоялся этот конфликт. Потому что именно соответствующие органы своевременно не принимали превентивные меры по недопущению межэтнических конфликтов. Это все хорошо знают, и сейчас власти уже начали принимать меры. Оказалось, что необходимо проводить исследования, изыскания и консультации с экспертами в области межэтнических отношений.

– Как вы планируете рассказывать о своей работе после возвращения в Кыргызстан?
– Как только вернёмся, сразу начнём давать интервью и организовывать круглые столы. Если будем изолироваться только в среде учёных, то наши исследования потеряют ценность. Каждое исследование должно иметь практическое применение, а результаты наших работ должны быть известны широкой аудитории. Люди должны знать, откуда мы пришли, кем были и кем стали. Здесь учёные играют ключевую роль, демонстрируя реальную и объективную картину. Наука не может существовать ради самой себя, она должна быть связана с реальной жизнью. 

• Этнография Большого Алтая