«Изучать, чтобы сохранять»: интервью с экспертом НОЦ «Большой Алтай»

– Иван Иванович, вы часто бываете в этнографических экспедициях. Почему вы решили стать этнографом?

– Я могу назвать время, когда решил связать свою жизнь с этнографией. Это был июль 1996 года, когда мы, будучи первокурсниками исторического факультета отправились на археологическую практику в Красногорский район Алтайского края. Тогда мы работали на археологическом памятнике в селе Пильно. Как, оказалось, в этом селе живут кумандинцы. Интересуясь их историей, культурой народа, я увлекся, стал заниматься этнографией, читать и писать научные работы по этой теме. Все последующие курсовые были связаны с этнографией. Потом, на старших курсах, стал ездить в этнографические экспедиции в Красногорский и Солтонский районы. В дальнейшем я познакомился с омскими этнографами, с которыми отправился в совместную экспедицию в 1999 году. Мы поехали на север Омской области, там живут сибирские татары – несколько деревень на берегу Иртыша. Работали в течение трех недель, собирали этнографический материал, который чем-то напоминал наши алтайские материалы, особенно то, что касается охоты. На тот момент в Омском государственном университете была одна из сильнейших кафедр этнографии, которую возглавлял именитый ученый Николай Аркадьевич Томилов. Он и стал моим научным руководителем.

– Как вы отмечаете профессиональный праздник?

– Во время практики с омскими коллегами я познакомился с таким явлением, как День этнографа. Он отмечается 17 июля. Эта дата выбрана неслучайно. Все потому, что в этот день родился Николай Николаевич Миклухо-Маклай – основатель этнографии в нашей стране. Этот человек первым отправился в длительную экспедицию, чтобы изучить культуру и традиции папуасов. Традиция празднования связана с кафедрой этнографии в Ленинградском государственном университете и именем Рудольфа Фердинандовича Итса – руководителя этой кафедры. Этнографические практики студенческие обычно проходили в июле, после сессии. Студентам во время практик нужно было такое событие, которое бы сплачивало их, создавало романтику профессии. Так и возник этот праздник, как событие в рамках полевой этнографической жизни. Нет четкого сценария, как отмечать День этнографа, в каждом городе и университете своя традиция. Отпечаток накладывает и та этническая среда, в которой студенты работают. Здесь есть посвящение студентов в этнографию, как в профессию, символические, шутливые испытания, обязательно общая трапеза и концерт. Замечу: раньше, во время выезда с нашими студентами, мы также проводили праздник День этнографа, объявляли этот день нерабочим. Делали восхождение на ближайшую гору, готовили праздничный обед, концерт, разыгрывали разные шутливые сценки. Студенты произносили клятву, в которой они отражали уважение к изучаемой культуре, клялись, что будут любить и уважать другие народы. Это тоже важный воспитательный момент. Люди должны позитивно и уважительно относиться к другой культуре, религии, традициям.

– Какими, на ваш взгляд, качествами должен обладать этнограф?

– Единого рецепта нет. Масса примеров, когда успешными этнографами становились люди самого разного характера. В нашей профессии очень важно слышать и уважать собеседника. Если не будет этого уважения и стремления выстроить диалог, то ничего не получится. Во главе угла должно стоять также и уважение к другой культуре, которую изучаешь. Важны и знания психологии. В ходе общения нужно смотреть за реакцией собеседника и понимать: устал он или нет, нравится ли ему вообще тема, которая обсуждается. Это на самом деле тяжелая работа, потому что человек, который находится в экспедиции, напряжен постоянно. Информационный поток непрерывный. Нужно грамотно организовывать свое время, четко понимать, с кем, и о чем нужно беседовать. Важно учитывать, что люди не всегда располагают временем для общения, они заняты своими делами, и их приходится отрывать для разговора.

Исследователь должен четко понимать границы своей и чужой культуры. Нередко погружение в другую культуру связано с тем, что нужно жить той же жизнью, что живут люди. К примеру, в последней экспедиции в Кыргызстане, откуда я вернулся на днях, мы жили в сельском доме вместе с семьей учителя в их доме. Жили, как они. Хозяева спят на полу, и мы спим на полу. Они едят, сидя на полу, и мы точно так же. Мы подстраиваемся под тот режим жизни, который существует в этой семье. Едим то же, что и они. Не всегда это может нравиться человеку из другой среды. Здесь нужно уметь подстраиваться под условия.

– Как раз хотела поговорить про вашу последнюю экспедицию. Расскажите о ней подробнее.

– Экспедиция проходила с 4-го по 14-е июля в Кыргызской Республике, в Ошской области, в Кара-Кульжинском районе, в долине Алай-куу, в пределах Алайской горной системы (на границе с Китаем). Это труднодоступный район с точки зрения передвижения. Связано это с высокогорностью. Дорожная сеть не развита: дороги узкие, вдоль обрыва рек проложены трассы. Труднодоступность и приграничность этого района предопределили сохранение традиционных черт хозяйства, материальной культуры и социальных отношений, этикета.

В экспедиции участвовали ученые этнографы из России, я в частности, коллеги из Горно-Алтайска, из Кыргызстана. Мы получили возможность изучать традиции высокой степени сохранности. Здесь распространено скотоводство, земледелие не получило такого распространения из-за рельефа и климатических условий. Но, тем не менее, можно встретить посадки ячменя, пшеницы, картофеля и некоторых других овощей. Скотоводство – традиционная отрасль хозяйства кыргызов. Скот в разное время локализуется в разных местах: в зимнее время – ближе к аилам, населенным пунктам. В летнее время на высокогорных пастбищах – джайлоо. Сейчас большая часть населения находится именно там.

– А что сохранилось с древних времен?

– Сырьевая база устойчивая, она сохранилась с древних времен. Раньше, как и сейчас, баранину ели. Сохранилась традиционная молочная пища: кымыз, айран, сухой сыр («курут»). Из шерсти, получаемой в гигантских объемах, производится войлок, из которого делается покрышка юрты, ковры. Юрты изготавливаются до сих пор, но сейчас люди стали использовать и покупные палатки из-за удобства их использования и перевозки. Не всегда юрту можно перенести на новое место в условиях высокогорий. Впечатляет сохранность ремесленных технологий. Например, здесь сохранились войлочные юрты «боз уй», которые создаются по традиционным канонам. Также повсеместно женщины изготавливают красивые войлочные ковры, производство их очень трудоемкое и завязано на семейных отношениях, они – часть приданного.

Конечно, нас интересовала и охота, как самая древнейшая отрасль хозяйства. В высокогорьях Тянь-Шаня и Алая эта отрасль хозяйства играет важную роль. Особенно почитались охотники, использующие оружие («мергенчи» – снайпер). Этот особый статус охотника в Алайкуу отражен на могильных сооружениях. На могилах мергенчи можно встретить установленные черепа с рогами архара. Здесь, как и в других районах Кыргызстана, большую роль играла соколиная охота. Она сохраняет свое значение и сегодня. Есть много мастеров-охотников, которые называются «кушчу». Они приручают ястребов, чтобы охотиться на лис, шакалов, дикую птицу. Это не только спортивное развлечение и возможность показать свое превосходство. Мы зафиксировали глубинную связь охотника и птицы. Дело в том, что ястреб здесь воспринимается как лучший друг или даже близкий родственник охотника. Кроме того, нам удалось уточнить родовой состав местных киргизов, которые на протяжении многих десятилетий не менялся из-за приграничности и труднодоступности района.

– В скольких экспедициях вы бывали?

– Я был примерно в трех десятках экспедиций. Экспедиция для непосвященных круга людей воспринимается обычно так: исследователь едет на какой-то остров, долго пролезает через горы, лианы пробирается, и где-то далеко на полянке сидят первобытные люди и точат каменные топоры…. Такая зарисовка из приключенческого фильма.

Конечно, в реальности это далеко не так. Нужно понимать, что сейчас такого нет. Ожидать, что по приезде везде встретишь невероятную архаиуа, не приходится. Мы работаем в районах, где исследователи уже были до нас. Наша задача – не найти чего-то уникальное. Задача любой этнографической экспедиции – посмотреть, как живет народ сейчас. Мы смотрим на быт, традиции, уклад самой жизни и то, как он меняется. Попутно узнаются любопытные и порой уникальные подробности о жизни людей.

– Что стало открытием для вас?

– «Открытием» стало то, что мы обнаружили в прошлом году. Мы обнаружили в Чаткальском районе, что на юге Кыргызстана, снегоступы. В условиях высокогорья Тянь-Шаня зимой выпадает толстый слой снега, около двух-трех метров. Естественно, передвижение людей в эти месяцы затруднено. Поэтому люди изобрели снегоступы – лыжи, как ракетки. В этнографической литературе упоминалось, что на Тянь-Шане они тоже использовались. В прошлогодней экспедиции мы установили, что такие снегоступы изготавливают до сих пор. В 2024 году в долине Алай-куу мы пытались понять, есть ли они у них. Как оказалось, в отдельных долинах есть.

Также мы сравниваем культуру алтайцев и киргизов. Параллели, т.е. сходства выявляются. И когда мы их устанавливаем, то пытаемся понять, как они адаптированы к местным условиям и каковы истоки этих культурных явлений. Известно, что в пределах Северного Алтая охотились раньше на лыжах скользящего типа. Чтобы отталкиваться, алтайцы использовали специальный деревянный посох. Он был длинным, а на конце была лопасть, такая лопатка, которая позволяла расчищать снег и отталкиваться. В Алае мы буквально неделю дней назад встретили охотника, который рассказал, что они охотятся пешком и используют палку, с помощью которой опираются на снег. Получается, что такое интересное явление, как шест для передвижения по снегу, адаптировалось на Алтае в виде лопаточки, а у них – существует в виде простого шеста.

СПЕЦВОПРОС 

– Насколько территория Большого Алтая насыщена этнографическими объектами? 

– Поставим вопрос по-другому. Есть ли на территории Большого Алтая местности, где нет этнографических объектов? Если смотреть в узком смысле, то Большой Алтай – приграничные территории Монголии, Китая, России и Казахстана, связанные горной системой. Здесь проживают близкие по происхождению, хозяйству скотоводческие, тюркские или монголоязычные народы. Многие элементы культуры у них похожи: юрты, еда, одежда. Но различия есть в мировоззрении, идеологии, религии, диалектах. Если понятие «Большой Алтай» масштабировать как историко-культурную область, то она уже включает в себя большую часть Казахстана, Южную Сибирь, Монголию, часть Китая и Кыргызстана тоже. И в этих регионах можно встретить похожие культурные явления. Конечно, все это пространство заселено и другими народами, у которых таких традиций уже не осталось. Тем не менее, уголки, где все еще много традиционности, – есть. Долина Алайкуу, в которой мы работали в этом году – яркий тому пример.  Это очень важная тема: изучать традиции, чтобы их понимать и сохранять. Жизнь стремительно меняется. Сложно представить мир в будущем, где все мы – люди однообразны. Это самый страшный сценарий в нашей истории – люди все одинаковы и похожи. Наша сила в том, чтобы постоянно искать себя, свое отличие. Этим мы, этнографы, и занимаемся. Кстати, именно для того, чтобы таких специалистов – этнографов, работающих с материалами Южной Сибири и Центральной Азии, стало больше, в 2024 году наш институт истории и международных отношений осуществляет набор на программу бакалавриата «Антропология и этнология». Уверен, что с новым пополнением команды этнографов нам станет легче изучать наш постоянно меняющийся мир!

Источник.

• Археология Большого Алтая